Спать не получилось (сказались перегрузка, а также «стреляющий» палец и «горящие» от натёртостей ноги). В 6 утра я заварил себе кофе, посидел немного над дневником и начал постепенно подымать народ.

Дождик надоедливо моросил, и поедом жрал гнус. Но в небе намечались кое-какие просветы, и я торопился, поскольку мечтал сегодня снять множество сцен.

Больше всего беспокоила меня Надина нога. Я украдкой наблюдал, как бедный мой «оруженосец» с искривлённым от боли лицом выползает из палатки, и сердце моё сжалось. Но Надя сказала, что всё равно пойдёт к Чёрному озеру, решив «выбивать клин клином», то есть расхаживать ногу в надежде, что мениск встанет обратно. Применять какие-либо иные физические попытки к его вправлению я, честно говоря, боялся.

С сегодняшнего дня приняли окончательное решение «сделать» из Серёги Лепёхина «Григория Федосеева». Конечно, лицом он совсем на него не походил, но по комплекции, со спины – что-то общее с имеющимися у меня фотографиями Григория Анисимовича всё же было. Первоначально в роли Федосеева я предполагал снять Витю Михайленко, но поскольку он постоянно «отсутствовал», а мне необходим был человек, которого в любой момент можно было поставить в кадр в «образе Федосеева» - кандидатура Вити была автоматически снята.

Серёге же сегодня впервые в жизни пришлось научиться хоть как-то держаться в седле и управлять лошадью. Пока мы с Надей искали место для съёмок «прохода каравана под хронику», Глеб обучал Серёгу «верховой езде». И когда через час мы приступили к съёмкам многочисленных проходов «каравана Федосеева» - держался он уже вполне уверенно и признался потом, что ему это даже понравилось.

Мы снимаем хронику «под Федосеева».

Надя еле ползла из-за больной ноги, и я тоже почему-то был сегодня «не ходок». Путь к Чёрному озеру – постоянный подъём-тягун с перепадом около двухсот метров. Стояла страшная жара, все утренние тучки куда-то исчезли. Появилось желание просто скинуть ненавистный рюкзак с камерой, упасть куда-либо на мягкий влажный мох и не шевелиться...

От избы в устье Идена до озера было всего пять километров. Но (правда, со съёмками) тащились мы туда больше двух часов!

Озеро оказалось красивым, неглубоким, правильной продолговатой формы, окружённое лиственничным редколесьем и плавно-холмистыми горками.

Мы рискнули искупаться. Вода была очень тёплой, градуса 22-23, дно илистое, и когда мы своими ногами поднимали взвесь из мельчайших частиц, «облачко» ещё очень долго не осаждалось, создавая причудливые пятна на поверхности этого сказочного, затерянного среди Саянских хребтов, озера.

Чёрное озеро.

Мне хотелось сделать кадр прохода «каравана Федосеева» вдоль озера, но Глеб, внимательно осмотрев предложенное мной место, сказал, что это невозможно: все берега представляли собой кочковатые мари с глубокими провалами между кочек, и он побоялся, что лошади переломают ноги.

Когда мы уже собрались уходить, Глеб вдруг заметил на противоположном берегу самку изюбря. Она, не видя нас, преспокойно плескалась в воде, отгоняя резкими поворотами головы надоедливых насекомых. Я успел достать камеру и снять несколько кадров.

Глеб же, побуждаемый желанием поохотиться, отдал нам с Серёгой Метку, которая буквально изнывала от нетерпения, а сам пустился бегом вокруг озера.

Изюбриха вылезла из воды, отряхнулась и, инстинктивно почуяв опасность, начала уходить в лес, вначале не торопясь и настороженно оглядываясь, а затем припустившись во всю прыть.

Конечно же, Глеб её не догнал, чему все мы (за исключением, пожалуй, только Серёги) были искренне рады. Ну не охотники мы, что поделать! Убивать такое чудо, увиденное в дикой природе - выше нашего понимания...

На обратном пути я пропустил ответвление тропы, ведущее к Гутарскому водопаду, спохватившись лишь километра через полтора. Честно говоря, я не очень об этом пожалел, так как у меня совсем не было сил спускаться по крутому склону в каньон, а затем подыматься обратно. Зато туда сходил «отпросившийся» пофотографировать Витя. Потом я видел его кадры, а также многочисленные снимки этого водопада Саши Петрушенко – очень красиво, но как говорится, объять необъятное невозможно, тем более, что на сегодняшний вечер запланирована ещё одна непростая съёмка.

Надя к концу дня немного «расходилась». Но всё равно я договорился с Глебом на завтра «разгрузить» одну из лошадей для того, чтобы посадить на неё Надю. (Благо, вещей стало меньше в связи с израсходованной едой.)

Когда я доковылял на базу, пришедшие вперёд меня Серёга и Глеб уже варили ужин, к которому вскоре присоединились Илья и Саша Петрушенко, остановившиеся в соседней избе у впадающего в Гутару ручья.

Вечером у костра мы сняли интересную сцену «перекрёстного разговора», в котором участвовали Илья, Глеб, Серёга, Саша и Витя. Они говорили, в основном, об охоте (я специально иногда «подбрасывал» им темки для разговора). Мы с Надей снимали этот разговор «хроникально», периодически переставляя камеру и микрофон. Получалась такая «ранняя Кира Муратова», когда в сцене присутствует множество персонажей, все говорят о чём-то своём, понять можно лишь какие-то отдельные фразы, но создаётся общее ощущение «подлинности» кадра. В дальнейшем в фильме «Тофалария» эта смонтированная сцена станет одной из самых мною любимых.